20 августа исполняется 78 лет со дня уничтожения Глубокского гетто. День, который вошел в истории нашего города, как один из самых черных дней.
Трагедия Холокоста в Беларуси – это не только история еврейского народа. Это история всей Беларуси. Это история и трагедия в рамках всего человечества. Один мудрец сказал: «Человек умирает дважды: первый раз – когда перестает дышать, а второй – когда уходит из памяти живых».
Память о трагедии всего человечества в годы Великой Отечественной войны и ее жертвах должна жить и не обрываться от нашего забвения. Это история, которая не может быть забыта.
Недавно на нашу почту пришло письмо со стихотворением, которое посвящено этой скорбной дате и мы предлагаем его вашему вниманию.
"Здравствуйте!
Разрешите поделиться с Вами стихотворением, написанном в память о Глубокском гетто. Возможно, передадите кому-то в совете ветеранов...
"Лёва, родимый, я шлю тебе карточки наши.
Вклей нас с женою в альбом под фамилией Краут.
Так себе снимки - но нам уж не выглядеть краше.
Нынче в Глубоком евреев под корень стирают...
Помнишь Цинципера? - Стёрли. За курицу с воли.
Он за "колючку" пронёс под подолом цыплёнка.
"Умер за курицу" - вот, брат, нелепая доля!
Только нацисты - как звери! Убьют и ребёнка.
Арон, которому в марте исполнилось десять,
с лесу чуть-чуть земляники припрятал в кармане.
А за излишки еды - не убьют, так повесят.
Стёрли семью пацана... Расстреляли. В чулане.
Гофмана сдал полицай за "обилие" хлеба.
Видно не прятал глаза иль попался под руку.
Гофмана стёрта семья - поселились на Небе.
Жили они небогато, а умерли в муках.
Ашер, жена его, бабушка, дедушка, дети...
Нет больше Гофманов. Вырыли сами могилу.
Им приказали копать. Побыстрей. На рассвете.
В яме той всех расстреляли их, Боже, помилуй!..
Чтоб они жили, но очень и очень недолго!
Я про фашистов... Как носит земля только вид их?!.
Лёва, родимый, я видел - аж, сердце замолкло:
детки стирают одежду недавно убитых...
Как это больно! - малёхонький, тоненький Гитлиц
платье полощет, что сняли с убитой мамашки.
Фрейдкина Маня в слезах, под усмешками фрицев,
кровь отмывает с убитого мужа рубашки...
Стёрли, проклятые ироды! Стёрли полмира.
Нашего мира, Глубокого. Мало им гетто.
Если и дальше тереть - вам останутся дыры,
жёлтые звёзды Давида на голых скелетах...
В прошлой неделе сто тощих евреев подняли.
И по морозу, по снегу погнали средь ночи.
Петь - стариков, молодых - танцевать заставляли.
После всех в яму - чтоб выстрелом в голову кончить.
Каждого. Выстрелом. В голову. Прямо в затылок.
Сотня евреев... Слоями зарыты, в исподнем...
Возле урочища Борок, в лесу, у развилки...
Лёва, под корень стирают евреев сегодня.
Всех нас убить этим тварям как будто неймётся.
Чтоб их... Пускай поцелуют под фартук медведя.
Память стереть невозможно! Хоть кто-то спасётся
с этого ада из наших несчастных соседей.
В этом конверте найдёшь ты листы с именами.
(Краутов нет в этом списке - их песня не спета).
- это не стёртые стёртые, те, кто не с нами,
те, кто не должен быть временем предан посмертно.
Эти листки сохрани, потому что так надо!
Лёва, прощай.
Чую, выживет кто-то едва ли...
Ночь на дворе. Мне пора - в два часа, за оградой
соли насыпать тайком мне в платок обещали..."
Нет больше Краута. Пойман был с солью. Застрелен.
Тысячи рядом легли - кто до смерти запорот
просто за то, что ходить по дороге посмели.
Кто-то не смог пережить эти холод и голод.
Кто-то, отчаявшись выжить, нашёл в себе силы
броситься в битву, и камни кидал в самолёты...
Вы их запомните. Эти убитые - живы!
Живы они! Навсегда прописались в Глубоком..."
С уважениемТкаченко Алексей.
